![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
strepetaa...исключалось образование ассоциативных связей между актами агрессии и сферой положительных эмоций...
Это - из описания "бетризации" в "Возвращении со звезд" Лема. Перечитывая, как-то вдруг понял простую вещь, которой не понимал раньше: а ведь у автора-то эти самые ассоциативные связи между агрессией и удовольствием вовсе не перерезаны. Более того - он не делает и попытки представить, каков мог бы быть мир для того, у кого этих связей нет. Роман Лема - совсем не о разрушении этих связей. Наоборот! Он об их неразрушимости: о том, что если уничтожить агрессию, эти самые связи потянут за собой угасание и всего хорошего в человеке, от эротики до научной любознательности. Бетризованный мир у Лема "еле тепленький" не только потому, что не летает к звездам; он еще и любить не умеет, и веселиться, и дружить. И все - только потому, что люди не в состоянии убивать.
Но ведь тезис этот, мягко говоря, не доказан. Я не вижу в романе и попытки его доказать - только его постулирование и красочное описание следствий из него. Действительно ли эти связи настолько непобедимы? Или, может, автору просто не удалось выйти за ограничители в своем собственном мозгу?
(Здесь хорошо бы вставить отступление о нотах психопатологии у Лема, о совершенно уже немотивированных актах агрессии в позднем романе "Фиаско"... но это большая тема, не сейчас.)
Удивительным образом случайно снятый с полки роман попал в тему самокопаний последнего времени. Я как-то вдруг, на 35-м году жизни, задумался о том, что многие мои нестыковки с окружающим миром - которые я до сих пор воспринимал как нечто аксиоматическое, ни из чего не выводимое, просто "такой уродился" - можно попробовать свести к одному корню: к врожденной ослабленности у меня вот этих самых связей между агрессией и удовольствием.
Конечно, не полному их отсутствию. Но если взять более узкую область, то между агрессией любого типа и либидо связь строго ингибирующая: одно моментально гасит другое. Ни игровое, ни фантазийное, никакое насилие не смешивается с половым влечением даже в следовых количествах.
Пишу, преодолевая себя: полно, чего ломиться в открытую дверь, разве может быть иначе? И с усилием напоминаю себе: да. Не только может, и не только бывает; но и, похоже, ближе к норме (если норму понимать просто как среднее). Примеров - тьма, от порнографии до высокого искусства.
Знать-то я это знал, конечно, всегда, но только недавно задумался, какое это на самом-то деле инопланетянство. Как немыслимо найти общий язык в чем бы то ни было тем, у кого разница так глубоко в фундаменте человеческой природы.
И еще... конечно, фантазирую уже, но все-таки... просто попытался представить, как бы я себя чувствовал, если бы у меня эта связь таки была. И я бы понимал, что она во мне (и, видимо, во всех) природна, неуничтожима, неумолима.
И обессмысливает все. Мерзейшим образом. Сразу.
А если б еще религиозен был?
Вешалка.
Это - из описания "бетризации" в "Возвращении со звезд" Лема. Перечитывая, как-то вдруг понял простую вещь, которой не понимал раньше: а ведь у автора-то эти самые ассоциативные связи между агрессией и удовольствием вовсе не перерезаны. Более того - он не делает и попытки представить, каков мог бы быть мир для того, у кого этих связей нет. Роман Лема - совсем не о разрушении этих связей. Наоборот! Он об их неразрушимости: о том, что если уничтожить агрессию, эти самые связи потянут за собой угасание и всего хорошего в человеке, от эротики до научной любознательности. Бетризованный мир у Лема "еле тепленький" не только потому, что не летает к звездам; он еще и любить не умеет, и веселиться, и дружить. И все - только потому, что люди не в состоянии убивать.
Но ведь тезис этот, мягко говоря, не доказан. Я не вижу в романе и попытки его доказать - только его постулирование и красочное описание следствий из него. Действительно ли эти связи настолько непобедимы? Или, может, автору просто не удалось выйти за ограничители в своем собственном мозгу?
(Здесь хорошо бы вставить отступление о нотах психопатологии у Лема, о совершенно уже немотивированных актах агрессии в позднем романе "Фиаско"... но это большая тема, не сейчас.)
Удивительным образом случайно снятый с полки роман попал в тему самокопаний последнего времени. Я как-то вдруг, на 35-м году жизни, задумался о том, что многие мои нестыковки с окружающим миром - которые я до сих пор воспринимал как нечто аксиоматическое, ни из чего не выводимое, просто "такой уродился" - можно попробовать свести к одному корню: к врожденной ослабленности у меня вот этих самых связей между агрессией и удовольствием.
Конечно, не полному их отсутствию. Но если взять более узкую область, то между агрессией любого типа и либидо связь строго ингибирующая: одно моментально гасит другое. Ни игровое, ни фантазийное, никакое насилие не смешивается с половым влечением даже в следовых количествах.
Пишу, преодолевая себя: полно, чего ломиться в открытую дверь, разве может быть иначе? И с усилием напоминаю себе: да. Не только может, и не только бывает; но и, похоже, ближе к норме (если норму понимать просто как среднее). Примеров - тьма, от порнографии до высокого искусства.
Знать-то я это знал, конечно, всегда, но только недавно задумался, какое это на самом-то деле инопланетянство. Как немыслимо найти общий язык в чем бы то ни было тем, у кого разница так глубоко в фундаменте человеческой природы.
И еще... конечно, фантазирую уже, но все-таки... просто попытался представить, как бы я себя чувствовал, если бы у меня эта связь таки была. И я бы понимал, что она во мне (и, видимо, во всех) природна, неуничтожима, неумолима.
И обессмысливает все. Мерзейшим образом. Сразу.
А если б еще религиозен был?
Вешалка.
