двоебожие как признак нового времени

Давид Самойлов, 60-е:

Судьбу благодарю,
Благодарю за сына.
Ну что ж, - я говорю, -
Ведь радость беспричинна.
Я говорю: - Ну что ж!
Благодаренье Богу
За боль и за тревогу,
Которых не уймешь.

Здесь две благодарности в два разных адреса. Очень характерно! Современный человек всегда имеет в виду две сверхсилы, хотя редко осознает этот дуализм и почти никогда не сравнивает и не противопоставляет их. Первая сила - бог-личность: может быть сколь угодно абстрактным, деистским, но это кто-то. А второй - бог по всем признакам (страх, благодарность, молитвы даже), кроме личности; его зовут "судьба", "провидение", "так сложилось", "не суждено".

Идея рока, которому подвластны и боги, известна с античных времен. Но ведь средневековье обходилось без "судьбы". Один и тот же личный Бог отвечал за все и за всех. Значит, "судьбу" выкопали из земли, как греческую статую, в эпоху Ренессанса?

Мне кажется, тут другое. Стивен Пинкер объясняет гуманитарную революцию 18-го века (отмена пыток и публичных казней) распространением книгопечатания и романов, которые научили читающую публику ставить себя на место другого, видеть в другом такую же личность как и ты сам. Если он прав, то этот же переход не мог не изменить и восприятие Бога как личности. Рискну предположить, что не рационализм Просвещения и не сциентизм 19-го века обрушили средневековую "цельную" веру. Главным была неизбежность, впитанная с новой культурой автоматичность самоотождествления с личностью другого. Это теперь как "не думать о красной обезьяне". Сколь угодно неосознанное, частичное, невсерьез самоотождествление верующего с его Богом - для веры крайне некомфортно.

Результат - возрождение безличной Судьбы (сильнее всего вспыхнувшей в романтизме), к которой отходят многие функции личного Бога, но которая своей безличностью защищена от разъедающего "а я бы на его месте". Но и личный Бог никуда не делся хотя бы потому, что многое в христианском каноне, наоборот, укрепляется и подпитывается самоотождествлением с его главным героем.

Так вот пока и живем. Разделение обязанностей. Не то чтобы безличный бог был всегда злой или ветхозаветный, а личный - добрый или новозаветный. Граница проходит там, где меняется ответ на вопрос "мог бы я это сделать". Где не мог - там судьба, "обстоятельства," "жизнь". А если мог - тогда можно и заглавную Б употребить (причем почти независимо от степени личной веры).

Вот и у Самойлова. Неловко, глупо даже благодарить кого-то (да к тому же "кого-то" мужского рода) за рождение твоего сына. Водевилем припахивает. Так что за сына благодарность уходит по безличному адресу, "радость беспричинна". А вот боли и тревоги - дело другое. Это мы умеем, любим даже. Значит, и у наших болей автор есть - и ему за то спасибо, лично.